В отношении нарушителей правил свободной экономической конкуренции установлен довольно широкий спектр мер государственного воздействия. Специфика таких мер состоит не только в значительной величине финансовых изъятий и штрафных санкций, но и в том, что процедуры привлечения нарушителей к ответственности, установленные различными законодательными актами [1], пересекаются и оказывают влияние друг на друга. Как это часто бывает, именно в точках пересечения норм различной отраслевой принадлежности на поверхность выходят сложные правовые вопросы практико-прикладного и теоретического значения. После этапов досудебного и судебного правоприменения проблемные антимонопольные законоположения в конечном счете попадают в поле зрения конституционного правосудия, где рассматриваются сквозь призму  конституционных принципов, действующих в сфере юридической ответственности. Один из примеров – нормы о сроках давности привлечения к административной ответственности за нарушения  антимонопольного законодательства.

Давностные сроки: новые правила

До 22 августа 2009 г. [2] давность привлечения к административной ответственности за нарушения антимонопольного законодательства определялась по общему для большинства правонарушений правилу. В соответствии с ним точкой отсчета срока давности признается день совершения правонарушения или – если правонарушение длящееся – день его обнаружения (ч. 1 и 2 ст. 4.5 КоАП РФ). Однако последние три года для таких правонарушений [3] действует другая, специальная норма, в силу которой срок давности исчисляется со дня вступления в силу решения комиссии антимонопольного органа, установившего факт нарушения антимонопольного законодательства (ч. 6 ст. 4.5 КоАП РФ). Такое законодательное решение связывает между собой два отдельных производства − по делу о нарушении антимонопольного законодательства и по делу об административном правонарушении.

Особенность данной связки сразу обращает на себя внимание: срок привлечения к административной ответственности зависит от времени вынесения решения комиссии антимонопольного органа. Между тем признаки административного правонарушения могут выявляться на более ранних этапах производства по делу о нарушении антимонопольного законодательства, т.е. до вынесения решения комиссии антимонопольного органа [4]. В связи с этим возникают вопросы: не несут ли новые правила определения давностных сроков  возможность произвольного их расширения и не усматривается ли в этом конституционной проблемы?

На первый взгляд, проблема, действительно, заявляет о себе. Она становится более заметной, если ее рассматривать с учетом правовых позиций Конституционного Суда, в силу которых под запрет поставлена норма ч. 4 ст. 4.5 КоАП РФ, связывающая срок давности привлечения к административной ответственности с моментом вступления в силу решения о прекращении уголовного дела (Постановление от 13 июля 2010 г. № 15-П [5]). Следует подробнее рассмотреть правовые позиции, выраженные в названном Постановлении.

Анализируя законодательную связку двух производств – по уголовному и административному делу (в контексте таможенных правоотношений), Суд пришел к выводу, что такой законодательный подход имеет целью обеспечить наступление публично-правовой ответственности в том случае, когда деяние, имеющее признаки административного правонарушения, было ошибочно квалифицировано как уголовно наказуемое. Однако эту цель, как указал Суд, нужно соизмерять с рядом конституционных требований: публичные интересы конституционного уровня должны оправдывать правовые ограничения прав и свобод, а сами  такие ограничения должны быть адекватны социально необходимому результату; цели одной рациональной организации деятельности органов власти не могут служить основанием для ограничения прав и свобод.

Конституционный Суд посчитал, что оспоренная норма ч. 4 ст. 4.5 КоАП РФ неконституционна. Она ставит исчисление срока давности привлечения к административной ответственности в зависимость от правоприменительных действий и от решений, принимаемых в рамках расследования по уголовному делу (которое может приостанавливаться, сроки которого могут продлеваться, причем неоднократно), что позволяет фактически увеличивать названный срок на неопределенное время. В результате, как отметил Суд, давность привлечения к административной ответственности может быть даже больше, чем давность привлечения к ответственности уголовной.

Евгений Тарибо,

начальник Управления конституционных основ

публичного права Конституционного Суда РФ,

кандидат юридических наук 

Полностью текст статьи читайте в печатной версии журнала «Конкуренция и право» № 5, 2012 г.

 Оформить подписку:
- на сайте
- по телефону +7 (495) 649 1806
- по электронной почте podpiska@cljournal.ru

[1] Федеральным законом «О защите конкуренции» и КоАП РФ.

[2] Дата вступления в силу Федерального закона  от 17 июля 2009 г. № 160-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. 2009.  22 июля.

[3] Перечень таких  административных правонарушений носит закрытый характер, в него входят только правонарушения, предусмотренные ст. 14.9, 14.31, 14.31.1−14.33  КоАП РФ.

[4] Момент выявления нарушения антимонопольного законодательства имеет существенное юридическое значение в механизме административной ответственности.  В силу п. 3 ч. 1 ст. 3.5 КоАП РФ размер штрафа, налагаемого на юридическое лицо, злоупотребившее доминирующим положением на товарном рынке (ст. 14.31 КоАП РФ), рассчитывается  за период, который определяется исходя из даты выявления административного правонарушения. Для целей расчета административного штрафа в арбитражной практике в качестве момента выявления административного правонарушения рассматривается момент возбуждения дела по признакам нарушения антимонопольного законодательства (см.:  Постановление Президиума ВАС РФ от 13 декабря 2011 г. № 11132/11 по делу № А26-9462/2010 //  Вестник ВАС РФ. 2012. № 5).

[5] СЗ РФ. 2010. № 29. Ст. 3983.