В своем недавнем решении Общий Суд Европейского Союза [1] (далее – Суд) отменил постановление Еврокомиссии по делу о поставках запасных частей для эксклюзивных моделей наручных часов [2]. Судебный орган надлежащим образом исследовал экономические аргументы, на которые опиралась Еврокомиссия, и пришел к выводу об их неубедительности.

Проблема, которую рассматривал Суд, касалась нетривиального случая определения границ вторичных товаров. На практике эта процедура часто вызывает множество вопросов у антимонопольных органов в странах СНГ. В свете актуальности данной тематики в РФ детальное обсуждение европейского опыта представляется особенно целесообразным.

В дополнение к этому, решение Суда интересно и с точки зрения того, какую роль может в принципе играть судебная система при оценке стандартов доказательств, которые используют в своей работе органы по защите конкуренции. Это особенно важно, учитывая постепенно возрастающую роль российских судов в применении антимонопольного законодательства.

Основные обстоятельства дела

В 2004 г. Ассоциация независимых часовых мастерских [3] подала жалобу в Еврокомиссию. Суть жалобы сводилась к тому, что производители дорогостоящих швейцарских часов отказывали в поставках запасных частей независимым ремонтным мастерским. Таким образом, в случае поломки покупатели были вынуждены обращаться только к уполномоченным мастерским, которые, в свою очередь, поддерживали связь с официальными дистрибьюторами часов. Ассоциация полагала, что такая политика со стороны производителей ограничивает конкуренцию на рынке ремонтных услуг.

После рассмотрения дела в 2008 г. Еврокомиссия отказала в удовлетворении жалобы по следующим основным причинам:

·         во-первых, Еврокомиссия указала на то, что жалоба касалась относительно небольшого сегмента рынка, сравнительное экономическое значение которого было мало;

·         во-вторых, Еврокомиссия отметила, что исходя из имеющихся в деле данных, нет признаков наличия какого-либо антиконкурентного соглашения между производителями часов;

·         в-третьих, Еврокомиссия изучила рынки первичных продаж дорогостоящих часов, а также два связанных вторичных рынка: запасных частей и ремонтных услуг. Комиссия пришла к выводу, что для целей антимонопольного регулирования данные вторичные рынки не могут рассматриваться в отрыве от первичного рынка. Следовательно, доминирующее положение отдельных производителей на соответствующих вторичных рынках можно поставить под сомнение. По этой же причине гипотезу об ограничении конкуренции на рынке ремонтных услуг следует отвергнуть;

·         в-четвертых, Еврокомиссия заключила, что дальнейшее рассмотрение данной жалобы не позволило бы с достаточной вероятностью обнаружить нарушение антимонопольного законодательства. Таким образом, продолжение производства по делу не являлось бы оптимальным распределением ограниченных человеческих и материальных ресурсов антимонопольного органа.

На основании вышеизложенного, Еврокомиссия пришла к выводу об отсутствии нарушения европейского антимонопольного законодательства в действиях производителей часов, в частности ст. 101 ДФЕС [4], запрещающей антиконкурентные соглашения.

Примечательно, что европейский антимонопольный орган отказал в удовлетворении жалобы, в частности, по таким основаниям, как экономическая малозначимость затрагиваемого рынка, отсутствие прямых доказательств сговора, а также неоптимальность дальнейшего рассмотрения дела. Это свидетельствует о том, что Еврокомиссия предпочитает концентрировать свои усилия на тех случаях, в которых есть реальная угроза нарушения конкуренции и, следовательно, риск ущемления интересов значительной доли потребителей [5].

Тем не менее в контексте данного дела нас будут интересовать более детально аргументы Еврокомиссии и Суда в отношении третьего пункта, из четырех перечисленных выше. А именно: то, как были определены границы исследуемых рынков. Эти вопросы детально обсуждаются ниже.

Какие товарные рынки рассмотрела Еврокомиссия?

Согласно экономической теории, первичные и вторичные рынки одного и того же товара могут быть связанны между собой [6]. Например, конкуренция при первичных продажах некого товара (скажем, принтеров) может оказывать существенное влияние на условия обращения вторичного товара (скажем, запчастей и (или) расходных материалов к ним, т.е. картриджей). Даже если вторичный товар не имеет заменителей (например, картридж принтера марки А не может быть использован для принтера марки В), это необязательно подразумевает автоматическое наличие монопольной власти у каждого производителя принтеров на рынке продаж собственных картриджей. Вполне может быть так, что конкуренция проявляется на более «широком» поле, например, в сфере «сложного» товара – принтер и картридж к нему. Такая ситуация наиболее вероятна, если потребители могут легко переключаться между сложными товарами конкурирующих производителей.

В своем подходе к анализу границ товарных рынков в данном деле Еврокомиссия руководствовалась сходной логикой. Антимонопольный орган не счел нужным выделение различных рынков для, соответственно, «эксклюзивных моделей часов» и «услуг их последующего ремонта». Вместо этого Еврокомиссия рассматривала один рынок «часов и ремонтных услуг для них». Свою позицию, т.е. фактически существование одного рынка «сложного» товара, Еврокомиссия обосновала за счет следующей цепочки логических умозаключений.

Во-первых, Еврокомиссия утверждала, что первичный рынок, т.е. продажи эксклюзивных наручных часов, может быть охарактеризован как рынок с высоким уровнем конкуренции. Несмотря на то, что в общедоступной версии решения антимонопольного органа не приводятся конкретные цифры, на основании которых был сделан этот вывод, с ним в принципе сложно не согласиться. Действительно, на рынке представлены множество независимых производителей часов, чьи индивидуальные рыночные доли относительно малы.

Во-вторых, Еврокомиссия полагала, что какое-либо проявление рыночной власти на вторичном рынке, т.е. при продаже запчастей или ремонта, повысит совокупную стоимость владения товаром. Следовательно, потребители просто не выберут такую марку часов при покупке. В свою очередь, это приведет к снижению продаж на первичном рынке, где конкуренция исключительно сильна. Таким образом, любое повышение цен на запасные части или услуги ремонта было бы невозможно без одновременного снижения цен на первичном рынке. Другими словами, сильная конкуренция при продажах первичного товара уже сама по себе предохраняет потребителей от каких-либо проявлений рыночной власти производителей на вторичном рынке. 

В-третьих, Еврокомиссия отметила, что потребители, которые все-таки столкнулись с неким антиконкурентным ростом цен на вторичном рынке, всегда имели бы возможность переключиться на другую марку, легко продав имеющиеся у них часы. Остаточная стоимость эксклюзивных часов достаточно высока. Помимо этого есть рынки, специализирующиеся на торговле такими часами, бывшими в употреблении. Из этого можно сделать вывод, что издержки переключения потребителей будут достаточно низки. Все это дополнительно ограничивает возможность каких-либо злоупотреблений при продажах запчастей или оказании ремонтных услуг.

Как Суд оценил аргументы Еврокомиссии?

Интересно, что судебный орган не оспаривал общий подход Еврокомиссии к вопросу определения границ рыков в данном деле. В частности, Суд не критиковал методологию ее анализа, а наоборот, отметил, что она соответствует сложившейся правоприменительной практике Евросоюза. Однако Суд не согласился с выводами антимонопольного органа, посчитав его экономическую аргументацию недостаточно убедительной.

Во-первых, Суд признал, что возможность переключения потребителей между первичными товарами конкурирующих производителей (например, различными брендами часов) в принципе способна ограничить проявления рыночной власти этих производителей на вторичном рынке. Вместе с тем Суд утверждал, что только лишь теоретическая возможность такого переключения недостаточна для вынесения обоснованного заключения о наличии одного рынка «сложного» товара. Другими словами, сама по себе гипотетическая возможность переключения не является убедительным аргументом. По меньшей мере необходимо было бы показать, что фактические действия потребителей на первичном рынке в действительности обусловлены условиями обращения товара на вторичном рынке.

Во-вторых, Суд отметил, что стоимость ремонтных услуг и соответствующих запасных частей невелика относительно стоимости новых часов. Основываясь на данных заявителя, Суд указал, что в среднем стоимость ремонта и соответствующих услуг за 10-летний срок владения часами составляет менее 5% от их первоначальной стоимости. Что же касается самой стоимости запасных частей, то она составляет еще меньшую долю в совокупной стоимости ремонтных услуг. Как следствие, при покупке часов (т.е. при осуществлении транзакций на первичном рынке) потребители вряд ли будут объективным образом принимать во внимание дополнительные издержки, связанные с ремонтом в случае поломки. Таким образом, при повышении цен на запасные части и услуги ремонта на 5−10%, маловероятно, что потребители переключатся на первичный товар конкурирующих производителей. Критикуя выводы Еврокомиссии, Суд, таким образом, опирался на логику теста гипотетического монополиста, которой должен был следовать европейский антимонопольный орган [7].

В-третьих, Суд поставил под сомнение аргумент Еврокомиссии о возможности избежать повышения цен на услуги ремонта или запчастей путем продажи часов. В частности, Суд указал на то, что невозможно было бы продать часы, требующие последующего ремонта, по цене, которая в полной мере компенсировала бы их остаточную стоимость, если бы они были исправны. Таким образом, стоимость ремонтных услуг и запасных частей в любом случае перекладывается на потребителей. Причем это справедливо вне зависимости от того, продают они неисправные часы или продают они часы после того, как ими был оплачен соответствующий ремонт.

В-четвертых, Суд утверждал, что Еврокомиссия не исследовала должным образом соотношение материальных потерь, которые понесли бы потребители, выбрав ту или иную стратегию поведения в ответ на изменение цен. В частности, неясно, как именно соотносятся между собой материальные потери от а) продажи часов, бывших в употреблении, и одновременной покупкой новых часов с б) возросшими издержками на ремонт, в случае проявления монопольной власти производителей на вторичном рынке.

На основании вышеперечисленных аргументов, Суд счел, что Еврокомиссия совершила ошибку при определении границ рынка. В результате дело было возвращено в антимонопольный орган для повторного рассмотрения.

Выводы

Антимонопольная политика государства – чрезвычайно тонкий инструмент, использование которого может оказать существенное влияние на эффективность функционирования товарных рынков. Какое-либо регуляторное вмешательство в работу рыночного механизма может быть обосновано только лишь после соответствующего учета всех нюансов исследуемой ситуации.

При этом выявление границ товарных рынков, как правило, является первым шагом при рассмотрении практически любого дела. По этой причине правильное проведение этой процедуры – залог обоснованного антимонопольного расследования. Границы товарных рынков устанавливаются не «по желанию» или «усмотрению» антимонопольного органа, а на основании взвешенного экономического анализа. Причем стандарты доказательств должны быть достаточно высоки. В противном случае возникает существенный риск того, что антимонопольная политика потеряет свою объективность.

Действия Суда наглядно показывают, что представители судебной системы могут играть важную роль в повышении стандартов доказательств, используемых антимонопольными органами. Как обсуждалось выше, судебный орган отменил решение Еврокомиссии не по формальным или юридическим основаниям. Напротив, именно недостаточная убедительность экономической аргументации послужила основанием для пересмотра дела.

Представляется, что использование такого подхода было бы своевременно и со стороны российского судебного сообщества. Российская правоприменительная практика знает немало примеров, когда суды отменяли решения антимонопольных органов. Однако далеко не всегда это происходило благодаря пробелам в экономической логике последних. Более пристальное внимание к обоснованности экономических аргументов в ходе производства по делу позволит вывести на качественно новый уровень не только работу судебной системы, но и самих антимонопольных органов. Такое развитие событий положительно приветствовалось бы среди практиков антимонопольного регулирования в РФ.

Виталий Пружанский,

эксперт компании RBB Economics

^[1]The General Court, см.:http://curia.europa.eu/jcms/jcms/Jo2_7033/presentation.

^[2]См.: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:62008TJ0427:EN:NOT.

^[3]См.: http://www.ceahr.org/

^[4]Договор о функционировании Европейского Союза.

^[5]Стоит оговориться, что хотя Суд поставил под сомнение некоторые выводы Еврокомиссии, он не оспаривал ее общего подхода к анализу данного дела.

^[6]См.: Пружанский В. Определение границ товарных рынков вторичных товаров // Конкуренция и право. 2011.  № 5.

^[7]Тест гипотетического монополиста также применяется и в российском антимонопольном праве (см. приказ ФАС России № 220 «Об утверждении порядка проведения анализа состояния конкуренции на товарном рынке»,http://www.fas.gov.ru/legislative-acts/legislative-acts_50604.html).